«теории»: почему вещи больше чем наше мышление о них? онтология грэма хармана

Бен Вудард и темный витализм

Молодой философ Бен Вудард — представитель второй волны спекреализма. В книге «Динамика слизи» он рассматривает слизь, царство грибов, плесени, вирусов и прочих малоприятных материй как всё порождающие субстанции и как воплощения отвратительности самой жизни.

Слизь не только стирает границу между органическим и неорганическим, гниением и торжеством жизни, но и, по мнению философа, является созидательной для человека.

Опираясь (и тем самым провозглашая научность новой философии) на исследования современных биологов, когнитивистов, эволюционистов и натурфилософов XIX века Вудард заявляет, что человеческое мышление — не предел совершенствования эволюции, но лишь продукт случайных и удачных совпадений, сделавших нас просто умными.

Трансцендентальный материализм

Иэн Гамильтон Грант отстаивает позицию, которую он называет трансцендентальным материализмом. Он выступает против того, что он обозначает как «соматизм » – философию и физика тел. В своей работе «Philosophies of Nature After Schelling» Грант рассказывает новую историю философии от Платона, основанную на определении материи. Аристотель проводил различие между формой и материей, считая, что материя была невидима для философии, в то время как Грант выступает за возвращение к платоновскому пониманию материи, которая является не только основным строительным материалом реальности, но и силой, энергией, которые управляют нашей реальностью. Он приводит этот же аргумент для посткантианских немецких идеалистов – Фихте и Шеллинга, утверждая, что различие материей как предметной и полезной выдумкой сохраняется и по сей день и что мы должны прекратить опровергать Платона, и вместо этого опровергнуть Канта, вернуться к «умозрительной физике» в платоновской традиции, то есть не к физике тела, а к «физике целого».

Юджин Такер исследовал, как понятие «жизнь» определяется в рамках региональной философии, а также как это понятие приобретает метафизические свойства. Его книга «After life» показывает, как действует онтология жизни посредством противопоставления терминов жизнь и живой, делая возможным «метафизическое смещение», в котором жизнь мыслится с помощью другого метафизического термина, такого как время, форма или дух: «каждая онтология жизни думает о жизни с точки зрения чего-то другого, чем жизнь…что нечто иное, чем жизнь, чаще всего является метафизическим понятием, таким как время и временность, форма и причинность, или дух и имманентность». Такер прослеживает эту тему от Аристотеля до Схоластики и мистицизма, негативной теологии, Спинозы и Канта, демонстрируя, как это тройственное смещение живо в современной философии и по сей день (жизнь как время в философии процесса и делёзианстве, жизнь как форма в исследованиях биополитики, жизнь как дух в постсекулярных философиях религии). Такер исследует отношение спекулятивного реализма к онтологии жизни, используя термин «виталистическая корреляция»: «допустим, виталистическая корреляция не сохраняет корреляционистской двойственной необходимости разделения и неразделимости мысли и объекта, я и мира, и делает это на основе некоторого онтологизированного понятия «жизнь»». В конечном счете, Такер выступает за скептицизм в отношении «жизни»: «Жизнь — это не только проблема философии, но и проблема для философии».

Другие философы, появившиеся в этой группе и объединенные в своей верности тому, что обозначалось как «философия процесса», следуют работам таких мыслителей, как Шеллинг, Бергсон, Уайтхед и Делёз. Недавний пример можно обнаружить в книге Стивена Шавиро «Без критериев: Кант, Уайтхед, Делёз и эстетика». Указанные авторы выступали за подход, основанный на философии процесса, что влекло за собой обращение в равной степени к идеям панпсихизма, витализма или анимизма. Другой недавний пример можно найти в книге Джейн Беннетт «Vibrant matter», в которой утверждается переход от человеческих отношений к вещам к вибрирующей материи, которая пересекает живое и неживое, человеческие и нечеловеческие тела. Леон Немочинский в своей книге «Чарльз Сандерс Пирс и религиозная метафизика природы» разрабатывает «спекулятивный натурализм»: природа может позволить себе линии проникновения в свою бесконечно продуктивную «вибрирующую» почву, которую автор идентифицирует как Natura naturans.

Библиография

• Brassier, Ray. 2007. Nihil Unbound: Enlightenment and Extinction. London: Palgrave Macmillan.
• Brassier, Ray. 2007. «The Enigma of Realism» in Collapse II: Speculative Realism. London: Urbanomic.
• Brassier, Ray. 2001. «Behold the Non-Rabbit: Kant, Quine, Laruelle» in Pli 12: Materialism.
• Braver, Lee. 2007. A Thing of This World: A History of Continental Anti-Realism. Evanston, IL: Northwestern University Press.
• Ennis, Paul J. 2011. Continental Realism. Winchester, UK: Zero Books.
• Ennis, Paul J. 2010. Post-Continental Voice: Selected Interviews. Winchester, UK: Zero Books.
• Grant, Iain Hamilton. 2008. Philosophies of Nature After Schelling. London: Continuum.
• Grant, Iain Hamilton. 2008. «Being and Slime: The Mathematics of Protoplasm in Lorenz Oken’s ‘Physio-Philosophy’» in Collapse IV: Concept-Horror. London: Urbanomic.
• Grant, Iain Hamilton. 2005. «The ‘Eternal and Necessary Bond Between Philosophy and Physics’» in Angelaki 10.1.
• Grant, Iain Hamilton. 2000. «The Chemistry of Darkness» in Pli 9: Science.
• Huber, Tobias. 2011. Realismus Jetzt. Berlin: Merve Verlag.
• Harman, Graham. 2011. Quentin Meillassoux: Philosophy in the Making. Edinburgh: Edinburgh University Press.
• Harman, Graham. 2011. The Quadruple Object. Winchester, UK: Zero Books.
• Harman, Graham. 2010. Circus Philosophicus. Winchester, UK: Zero Books.
• Harman, Graham. 2010. Towards Speculative Realism: Essays and Lectures. Winchester, UK: Zero Books.
• Harman, Graham. 2008. «On the Horror of Phenomenology: Lovecraft and Husserl» in Collapse IV: Concept-Horror. London: Urbanomic.
• Harman, Graham. 2005. Guerilla Metaphysics: Phenomenology and the Carpentry of Things. Chicago: Open Court.
• Harman, Graham. 2002. Tool-Being: Heidegger and the Metaphysics of Objects. Chicago: Open Court
• Meillassoux, Quentin. 2008. After Finitude: An Essay on the Necessity of Contingency. Trans. Ray Brassier. London: Continuum.
• Meillassoux, Quentin. 2008. «Spectral Dilemma» in Collapse IV: Concept-Horror. London: Urbanomic.
• Meillassoux, Quentin. 2007. «Subtraction and Contraction: Deleuze, Immanence and Matter and Memory» in Collapse III: Unknown Deleuze. London: Urbanomic.
• Meillassoux, Quentin. 2007. «Potentiality and Virtuality» in Collapse II: Speculative Realism. London: Urbanomic.
• Paul John Ennis. Post-continental Voices: Selected Interviews. — John Hunt Publishing, 2010.

Почему философия становится ужасной

Это трагическое осознание становятся поводом переосмысления возможности и потенции философии и тем, что спекреалист Юджин Такер называет миром-без-нас. Именно трилогия «Ужас философии» Такера послужила мостиком между ужасом (и его воплощением в литературе и кинематографе хоррора) и философией.

Таким образом философия испытывает ужас от собственной изоляции в пределах человеческого. Спекулятивные реалисты обнаружили, что привычные и обследованные объекты вокруг нас вроде ландшафта наделяются странной и пугающей аурой. Поэтому у философии, как выразились издатели Такера Яна Цырлина и Дмитрий Вяткин «возникает потребность помыслить запретную, внушающую ей ужас территорию, но для этого нужно как-то избежать постоянно возникающего субъективного остатка, то есть помыслить немыслимое так, чтобы не запятнать его мыслью».

Кроме того, спекулятивные реалисты утверждают, что сама личина ужаса лишена субъективности или, по крайней мере человеческого измерения.

Так, тьма, неподконтрольность и ускользание от определения становятся чертами реальности. Тогда возникает вопрос: как развернуть эту идею и как ухватить ужас в философских терминах? Спекулятивные реалисты отвечают: при помощи не-философских текстов, открытых возможностям воображения.

Философия становится всё свирепее, полнится дремучими терминами и концепциями, для понимания которых в голову неподготовленного читателя должна быть встроена александрийская библиотека. Но вместе с тем не только спекреализм, но и вся философия, если так можно сказать, стала веселее и увлекательнее: она оперирует хоррор-литературой, weird/bizarre fiction, комиксами и мангой, видеоиграми и фильмами ужасов категории «В». Словом, теми феноменами культуры, что выходят за пределы описания человеческого, и устремляются на территорию тьмы.

Вирус и паразит как образ жизни

Помимо прочего Вударда интересует интериорность — то есть вложенность во что-то. Например, вложенный в человека вирус или бактерия, обрекающая тело на затяжное умирание.

Первое художественным воплощение интериорности — графический роман Хидаэки Сэны «Паразит Ева». Митохондрии, составляющие часть клеток организма оперной певицы Евы, образует автономную от нее сущность. Дело в том, что ее митохондрии способны воздействовать на митохондрии других организмов, тем самым вызывая мутацию у животных и людей, превращая их разлагающихся монстров.

Это осознание становится ужасом перед вирусом как истоком существования, от которого мы и без этой теории брезгливо съеживались.

После Вудард пишет об эпидемической открытости — «обнаженности и вывернутости к кишащей извращенности смерти». Пример рассмотрения философии заражения — survival-horror «Dead Space». На космический корабль проникают паразиты некроморфы, овладевающие мертвыми тканями и на молекулярном уровне деформирующие их.

Юджин Такер и космический пессимизм

Капитализм обезбожил природу и «овеществил» ее до статуса мертвой материи, познаваемой и порабощаемой техникой. Над таким миром давно не властвует Бог и «после смерти Бога остается скрытый оккультный мир», «то, что предыдущая эпоха описывала темным языком мистицизма или негативной теологии, современная эпоха мыслит в терминах сверхъестественного ужаса».

Такой мистицизм оборачивается природой ужаса и ужасом природы, который, по мнению Такера существует в точке пересечения таких разнообразных феноменов как демонология, биопанк и биохоррор, блэк-метал и спекулятивный реализм.

Такер видит мир трояким:

• мир-для-нас (его видение человеком или попросту Мир),
• мир-в-себе (Земля),
• мир-без-нас (Планета, очищенный от homo sapiens шар).

Особенно он тяготеет к последнему.

«В пыли этой планеты» осуждает замкнутость в первом мире как последнее убежище от радикального реализма, который видит реальность как она есть, очищенную от наносных человеческих смыслов.

Внешние ссылки [ править ]

• Спекулятивный реализм: воплощение — краткое введение в спекулятивный реализм.
• Post-Continental Voices — отредактированный сборник интервью, содержащий интервью со спекулятивными реалистами.
• Collapse — журнал, в котором публикуются статьи «спекулятивных реалистов»
• Квентин Мейясу на английском языке на конференции по спекулятивному реализму — запись лекции Квентина Мейясу на английском языке на первой конференции по спекулятивному реализму
• Пьер-Александр Фраде и Тристан Гарсия (редакторы), выпуск «Réalisme spéculatif», в Spirale , № 255, зима 2016 — введение здесь
• Следопыт спекулятивного реализма

Марк Фишер и киберготика

Не совсем спекулятивный реалист, но культурный теоретик Марк Фишер вслед за Жилем Делезом, Феликсом Гваттари и Вильгельмом Воррингером под готическим понимал «оживление того, что мертво» либо же то, что, будучи неорганическим, становится почти органическим.

Также Фишер обращается к тезису философа Норберта Винера о том, что суть кибернетики лежит в изучении контроля извне над чем-либо (будь то тело или некий феномен).

Марк Фишер обращается к канону готического романа. Например, к мертвой сшитой из множества частей туше чудовища Франкенштейна, под чутким присмотром профессора возвращающейся к жизни. Или же к «Голему» Густава Майринка.

А еще исследователь предлагает прочитывать «Капитал» Маркса как готический роман, где рабочий подобен живому мертвецу, а капиталист — вампиру. Здесь Фишер сходится с Такером и Ником Лэндом, для которых капитализм также становится рассадником темной и мертвой материи.

Вместе с тем Фишер, отталкиваясь от замечания философа Донны Харауэй о том, что машина капитализма тревожна оживлена, а мы сами пугающе мертвы, разрабатывает конструкт под названием «готический материализм». Он выражается в том, что достигший своего логического предела капитализм иссушает само естество жизни, переводя его в измерение мертвых, но так что мертвое никогда не мертво до конца, а служит ему сырьем.

Здесь Фишер помимо марксисткой критики обращается еще и хонтологии — термину Жака Деррида, означающему парадоксальное состояние одновременно живого и мертвого призрака (он придумал его во время написания труда о Марксе и капитализме). Говоря о капитализме, нельзя не говорить о хонтологии, ведь суть этой дисциплины не только в изучении репрезентации прошлого в настоящем, но и в ностальгии по утопическому будущему, которое отняло у нас то прошлое, в котором зародился капитализм.

Именно капитализм становится конвейером по порождению полумертвой-полуживой материи, напоминающей неупокоенных готических призраков.

Публикации [ править ]

Спекулятивный реализм тесно связан с журналом Collapse , который опубликовал материалы первой конференции в Goldsmiths и опубликовал множество других статей мыслителей-«спекулятивных реалистов»; как и академический журнал Pli , который редактируется и выпускается членами Высшей школы факультета философии Уорикского университета . Журнал Speculations , основанный в 2010 году издательством Punctum books , регулярно публикует статьи, связанные со спекулятивным реализмом. Издательство Эдинбургского университета издает серию книг под названием « Спекулятивный реализм» .

Объектно-ориентированная онтология

Главной выносимой проблемой в философии для объектно-ориентированной онтологии Грэма Хармана и Леви Брайанта является то, что в философии понятие объекта игнорировалось в пользу так называемой «радикальной философии», которая стремится отсеять многообразие объектов и говорить о более общих и абстрактных вещах, к примеру, о субстанции и её акциденциях, о космосе, мировом духе. «Радикальная философия» пытается «подорвать» значение объектов, говоря, что во-первых они представляют собой верхний слой некой базовой реальности, во-вторых, идея объекта как такового является формой народной онтологии. Согласно Харману, все является объектом, будь то почтовый ящик, электромагнитное излучение, искривленное пространство-время или Содружество наций; все вещи, будь то физические или вымышленные, одинаково являются объектами.

Заметки [ править ]

1. ^ Пол Джон Эннис, Постконтинентальные голоса: Избранные интервью , Издательство Джона Ханта, 2010, стр. 18.
2. ↑ Mackay, Робин (март 2007 г.). «От редакции» . Свернуть . 2 (1): 3–13.
3. ^ Новости колледжей и исследовательских библиотек — ACRL
4. ^ a b c Грэм Харман, «краткое руководство по SR / OOO».
5. ^ a b Марк Фишер, «Спекулятивный реализм», Frieze.
6. ↑ Mackay, Робин (март 2007 г.). «От редакции» . Свернуть . 2 (1): 3–13.
7. ^ Мейясет (2008), После конечности , 5.
8. ^ «Корреляционизм — выдержка из словаря Meillassoux»
9. ^ Мейясет (2008), После конечности , 90.
10. ^ Грэм Harman (2009), принц сетей , 213.
11. ↑ Грэм Харман, «О замещающей причинности», в Collapse II (1997), 201.
12. ^ Брайант, Леви; Харман, Грэм; Срничек, Ник (2011). Спекулятивный поворот: континентальный материализм и реализм . Мельбурн, Австралия: re.press. п. 82. ISBN  978-0-9806683-4-6.
13. ^ a b Юджин Такер (2010), After Life , px
14. ↑ Юджин Такер (2010), After Life , p. 254.
15. ^ Беннетт, Джейн (2010). Яркая материя — политическая экология вещей . Дарем: издательство Duke University Press. ISBN 9780822346197.
16. ^ Майкл Остин, Пол Эннис, Фабио Жирони (2012), Спекуляции III , punctum books, стр. 257.
17. ^ Ray Brassier (2007), Nihil несвязанный , 148-149.
18. ^ Ray Brassier (2007), Nihil несвязанный , 223-226, 234-238.
19. ^ Ray Brassier интервью Marcin Rychter « Я нигилист , потому что я все еще верю в правду », Kronos, 4 марта 2011 года
20. ^ Фабио Gironi, «Теория научно-Laden» в 1 спекуляций (2010), стр. 21.

Грибы-завоеватели и смирение перед неизбежной смертью

В противовес интериорной жизни вирусов и бактерий, Вудард перемещается к «внешней жизни» грибов, плесени и слизи. Они не только увязывают в себе гниение и распад с производством жизни, но и завоевывают пространство, размножаясь и протягивая свои тела по поверхности Земли.

Тут Вудард с упоением вставляет целые пассажи из рассказов мастеров хоррора о грибно-слизистом покушении на человеческую территорию. Так, в «Северини» Томаса Лиготти повествуется о странном художнике и его последователях, обитающих среди булькающего, гнилостного произрастания.

Другие цитируемые Вудардом рассказы — «Планета-паразит» и «Лотофаги» фантаста Стенли Вайнбаума — также пропитаны грибовидно-слизевой логикой. В мире Вайнбаума всё кишит миллионами «спор агрессивной венерианской плесени», а главный герой сталкивается с тестотелом — хищным протоплазменным сгустком, поглощающим всё живое.

Биологический пантеон Древних Лавкрафта, к которому Вудард (как и все спекреалисты) небезразличен, также изобилует обмякшими грибами или слизью вроде богов Ньярлатхотепа и Шоггота. При этом удивительно, что Вудард не полез в графический роман Алеша Кота «Зеро», где сюжет одного из выпусков опирается на теорию о том, что человечество произошло от фаллических грибов.

Критика корреляционизма

Спекулятивных реалистов, часто несогласных между собой касательно основных философских вопросов, объединяет критика философии конечности человека — традиции, восходящей к Иммануилу Канту. Четверых основных участников движения объединяет попытка преодолеть как корреляционизм, так и философии привилегированного доступа. В эссе “Время без становления” Квентин Мейясу дает комментарий к своей работе “После конечности”, объясняя свое определение корреляционизма и обосновывая то, что вся предшествующая спекулятивному реализму философия совершала одну и ту же ошибку.

Под корреляционизмом (от лат. correlatio «соотношение, взаимосвязь») спекулятивные реалисты подразумевают субъектно-объектную связь, связь между сознанием и бытием. Квентин Мейясу уверен, что «нет объектов, событий, законов, сущностей, которые не были бы всегда уже скоррелированы с точкой зрения, субъективным доступом» и что бытие связывается с мышлением априори: «Корреляционизм основан на аргументе, одновременно простом и сильном, который можно сформулировать следующим образом: не может быть никакого X без данности X, и никакой теории об X без полагания X. Если вы рассуждаете о чем-то, то корреляционист скажет, мол, вы говорите о том, что дано вам и полагается вами».

Во «Времени без становления» Квентин Мейясу много внимания уделяет проблеме доисторического, которая, по его мнению, могла бы быть анти-корреляционистской. Спекулятивный материалист моделирует ситуацию из прошлого, предлагая проследить отсутствие любой корреляции в моменты, когда на Земле не существовало жизни вообще. Мейясу утверждает, что без субъекта известная нам реальность могла иметь совсем другие характерные черты, что в этой реальности пространство и время были иными по своей сути: «Как мы могли бы понять смысл времени и пространства без субъекта, сознающего прошлое, настоящее и будущее, или разницу между правым и левым? И прежде всего, как могли бы мы узнать об этом, если мы не способны увидеть, каков мир, когда его никто не воспринимает?»

Философии привилегированного доступа являются схожими с корреляционистскими по своей сути, поскольку под ними подразумеваются те философские учения, которые наделяют человека привилегиями по сравнению с другими предметами. Так, философии привилегированного доступа и корреляционизм представляют собой формы антропоцентризма.

Все четыре мыслителя пытаются «перевернуть» те философские учения, которые наделяют человека привилегиями; спекулятивные реалисты выступают за различные формы реализма или материализма (Квентин Мейясу) против доминирующих по большей части сейчас в философии форм идеализма.

Реза Негарестани и джихадистский хоррор

ХХ и ХХІ век — эпоха затворничества и конспирологических заговоров, окольцевавших фигуру Томаса Пинчона и после — Пелевина. Многие считают этих авторов коллективным проектом или вовсе другими известными писателями, скрывающимися под псевдонимом. То же самое — с философом иранского происхождения Резой Негарестани.

Его считали аватаром другого философа, Ника Лэнда, а у персонажа философского романа Негарестани «Циклонопедия» археолога Хамида Парсани даже брал интервью реальный академик (кто притворялся Парсани — неизвестно). Всё это только прибавило зыбкости его персоне.

Представитель новой странной фантастики Джефф Вандермеер назвал Негарестани продолжателем Берроуза и Борхеса.

У философов касательно труда Негарестани рецензии были куда более дремучие. Вот, например:

Или:

Сам автор характеризует свой роман как «декаданс против декалога (десяти заповедей)».

В странном мире Негарестани некий Солнечный капитализм противостоит Земному ядру — демоническим сущностям и носителям эпидемий. Первые — это глобальный капитализм, а вторые — исламские джихадисты.

Солнечный капитализм — неустанно расширяющаяся система, ускоряющая технологические и социальные процессы, которые становятся настолько быстрыми и сложными, что перестают поддаваться человеческому пониманию. Что касается Ближнего востока, то у Негарестани это чувствующее существо, основой которого является гниение.

Еще он формулирует понятие «открытости» — приверженности всепроникающему вторжению, порче, гниению и смерти, которому и поддалась политическая система Востока.